ԳՆԴԱՊԵՏ ՌԵՄԻԿ ՄԱՐԴԱՆՅԱՆԻ ՕՐԱԳԻՐԸ

Воспоминания Ремика Марданяна.

Книга первая.

Предисловие.

Я не хотел писать эту историю, но не могу иначе, не дают покоя сны по ночам. Перед глазами мои боевые товарищи и сослуживцы, раненные и искалеченные войной мои солдаты, плачущие матеря и родственники погибших. Эта война была продолжением преступной политики правительства. Разрушенная экономика страны, сотни тысяч беженцев – результат этой политики. Кому эта война была выгодна? Но об этом потом.

Все в истории человечества повторяется, так было десятки и сотни лет назад, только изменились имена действующих лиц. События в Сумгаите Азербайджанской ССР начала 90-х перевернули всю мою душу. Эти события не были оценены как акт геноцида против моего народа. Разрушение некогда великой страны началась с межнациональных конфликтов. Кто ими дирижировал? Гражданская война в Грузии, проверка нервов на Северном Кавказе, потом Таджикистан и Киргизия, потом Приднестровье, потом Абхазия. И все по отработанному сценарию. Особенно после афганской авантюры у этих дирижеров был уже достаточный опыт. И везде разрушения, всюду беженцы и кровь. Народы бывшего Союза были опьянены и одурманены лозунгами, обещаниями новоявленных лидеров непонятных мастей и сортов. И они толкали людей в мясорубку – вчерашние соседи и друзья стали истреблять друг друга. А зачем? Разве им было что делить, но они решили все исправить в угоду себе оружием. Люди очнитесь – войной проблемы не решаются. Хватит варварства.

Не очень хорошее наследство получило наше поколение. Нужны десятки лет, чтобы хоть немножко восстановить доверие, что-то изменить в психологии людей, чтобы все могли вернуться к нормальной жизни.

У каждого народа свой исторический путь развития, свои исторические ценности. Нельзя навязывать кому-то свои принципы. Один народ по своему развитию живет в 20-м веке, дрогой еще не достиг 19-го. Образ жизни людей нельзя изменить, навязывая их извне. Переоценить или недооценить что-то в обычаях и традициях народов нельзя. Вот и началась война. Каждый хотел вернуться к своим национальным и историческим корням. Им этого очень хотелось. Может впоследствии они будут жалеть об этом, но в этой войне каждый хотел заполучить свое.

Историю необходимо освещать сразу, не оставляя на потом, потом это будет неправильно. Спустя десятилетия – тоже будет неправильно. Историки и политики все перевернут с ног на голову. Историю нельзя писать под чью-либо диктовку, ее нельзя обманывать, а иначе потом она накажет по своим правилам.

Часть первая.

Как-то раз к нам в школу пришел работник из районного военкомата лейтенант Геворкян, чтобы поговорить с ребятами их родителями по поводу поступления в военные училища. В те годы очень мало было желающих стать кадровыми офицерами. А вот прапорщиков было много, в основном из-за материального положения оставались служить дальше после срочной службы за границей. Из Армении в военные училища поступало очень мало юношей, и те, в основном, выходцы из малообеспеченных семей, большинство армян  были из Грузии, Азербайджана, НКАО и, по меньше, из России и Украины. Это были юноши из семей военнослужащих и, родители которых имели смешанные браки. Скажу прямо, что с малых лет мне очень нравились люди в военной форме, а в последствии меня привлекала армейская романтика. В то время не раз уговаривал отца о моем поступлении в военное училище после школы. В школе постоянно участвовал в походах и играх “Зарница”. Особенно мне нравились практические стрельбы и занятия по тактической подготовке, организованными нашим военруком. В 1972-ом по окончании школы пытался поступить на исторический факультет Ереванского государственного университета, но не смог, потому, что это учебное заведение в то время было закрыто для таких как я – выходцев из простых семей. Вернувшись в родное село, поступил в автошколу, которая готовила водителей для армии.

В мае 1973-го меня призвали в армию и направили в Приморье. Служба мне очень понравилась. Интенсивная боевая подготовка, постоянные марш броски, учения и стрельбы. Слабое знание русского языка заставила меня больше общаться с русскими ребятами. Были несколько друзей из родного района, с которыми учились в автошколе, но в основном дружил с русскими, украинцами и ребятами из Средней Азии.

Через три месяца срочной службы нас отправили на уборку урожая в Новосибирскую область. После возвращения с Целины познакомился с молодым политработником лейтенантом Абаевым, который произвел на меня большое впечатление. Строгий, дисциплинированный, образованный офицер, тонкий психолог и хороший товарищ. Осенью 1973-го года началась война на Ближнем Востоке и я подал просьбу командованию части об отправки туда. Тогда я еще представление не имел ни о войне, ни о причинах ее возникновения. Естественно, меня туда не отправили. В дальнейшем, следующие пол года, прослужил водителем, а затем меня назначили на должность наводчика ПТУРС и СПГ-9.

Полк, где я служил, во время Великой Отечественной Войны участвовал в сражениях против японцев в Манчжурии и Корее. В полку чтились боевые традиции. Офицерский состав состоял в основном из офицеров старшего возраста, многие из которых принимали участия в боевых действиях и имели боевые награды. Отношение с их стороны к нам, молодым солдатам, было отцовское, но строгое и требовательное. Младший командирский состав был подготовлен в учебных частях и непрерывно занимались с нами. Неуставные взаимоотношения полностью исключались. Полк для нас был семейным очагом. Между бойцами царило отношение взаимопонимания и товарищества, что закреплялось на занятиях, учениях и в повседневной жизни. Тогда армия была хорошей школой жизни и возмужания.

Несмотря на все тяготы и лишения воинской службы, на трудности в быту офицеров нашего полка, которые я наблюдал, летом 1974-го года я из’явил желание связать свою жизнь с воинской службой и стать офицером. Не мог выбрать в какое училище поступать. Лейтенант Абаев к тому времени стал одним из лучших офицеров нашей части и мы все полюбили его как старшего брата и товарища. Подошел к  нему, долго вместе беседовали, задавал кучу вопросов обо всем, что интересовало. Позже твердо решил поступать только в НВВПОУ. Выпускники этого училища зарекомендовали себя в частях и соединениях Советской Армии как высококвалифицированные специалисты и авторитетные политработники-воспитатели – настоящие комиссары. Написал родителям письмо о своем решении, но в ответном письме получил их отказ. Тогда написал старшему брату, чтобы выслал учебники и кое-какие документы для оформления личного дела. Земляки-сослуживцы тоже не одобрили мое решение. Через месяц получил из дома посылку с учебниками и необходимыми документами. По ночам читал и вплотную готовился к вступительным экзаменам. С русским языком имелись проблемы – после национальной средней школы и сразу в ВУЗ, не каждому по плечу.

9-го июля 1974-го года отозвали в Новосибирск, где предоставили месяц на подготовку к вступительным экзаменам, а в августе успешно сдал все четыре экзамены и был зачислен курсантом 1-го курса. Имея опыт солдатской жизни, мне было намного легче, чем остальным. Быстро овладел русским языком, а успеваемость в учебе была неплохая. Всячески старался овладеть азами военной науки.

После сдачи экзаменов зимней сессии поехал на Родину, в первый курсантский отпуск. Это было радостное событие для меня и для родителей. Родители и родственники теперь одобрили сделанный мною шаг – стать офицером. Старшее поколение мужчин моего рода прошли Великую Отечественную Войну, многие не вернулись, как и во многих армянских семьях. Я как бы продолжил семейную традицию – служение Родине, что было для меня большой честью.

После возвращения в училище меня назначили командиром отделения. К своим подчиненным я был требовательным и строгим. Одновременно мы чувствовали все тяготы воинской службы и процесса обучения, нагрузка была очень большая, но мы сами выбрали свою учесть.

Интересно было в училище, четыре незабываемых года пролетели быстро и вот выпуск – самое радостное событие для каждого курсанта, почти офицера. Годы в училище стали для меня настоящей школой жизни, и я очень гордился тем, что окончил именно Новосибирское высшее военно-политическое училище. По окончанию учебного заведения, для дальнейшего продолжения службы, меня распределили в Нахичеванскую АО, где я прошел хорошую практику. Помогли старшие товарищи, пригодились знания, полученные в училище. Шел постоянный процесс боевой подготовки, основное время проводили в учениях на полигонах и в учебных центрах.

Боевая учеба была интенсивной, много уделял времени на самоподготовку и вот декабрь 1979-го года – афганская авантюра. Вернулся с отпуска и меня сразу вызвали в штаб округа, я чувствовал, чем это пахнет. В те годы официальные власти во всю трубили о интернациональной помощи братскому афганскому народу, о поддержке режиму Нур Мухамеда Тараки, о зловещих планах американского империализма и его происков против нашего южного соседа и много подобной всякой чепухи. Народ и его вожди, вспоминая завещание Ленина о мировой революции, были решительны в навязывании непонятной войны нам, никому неизвестному народу. В Тбилиси нам, офицерам, вызванных из разных частей округа, серьезно озабоченный генерал об’яснил политику партии и ее вождей. Офицеры, которых собрали на этом совещание, в основном были по национальности армяне, грузины и азербайджанцы, чтобы подходили по черноте, а то, не дай бог, афганцы подумают, что против них воюют русские. А так подумают, что пришли на помощь братья по вере и цвету лица.

Всех нас отправили в укромное местечко Грузии, подальше от глаз, в отряд специального назначения. Началась подготовка, готовились там серьезно, днем и ночью. В конце мая нас должны были отправить за кордон, но, по не ясным причинам, отправку отменили. Многих офицеров откомандировывали в Афганистан, многие оттуда живыми не вернулись. Это были прекрасные молодые ребята, с многими из которых я успел подружиться. Военная школа спецназа, в которой я служил, была кузницей подготовки настоящих вояк-ренджеров: прыжки с парашютом, тренировки стрельбы и учения, интенсивные занятия по рукопашному бою, подрывная подготовка. Эта была настоящая военная школа по выжиманию пота. Только через четыре года наш отряд отправили в Афганистан в составе отдельной бригады спецназа. В Афганистане я потерял почти всех своих близких друзей. Вечная память им. И почему не в чем невинные десятки тысяч офицеров и солдат стали жертвами кретинизма политиков.

В 1985-м году поступил в военную академию. В Москве воистину открылись глаза и я начал смотреть на мир иными глазами. Тогда уже чувствовалось начало разрушения системы. Демократизация и гласность приводили быстрому развалу страны советов. В феврале 1988-го года приехал в отпуск на Родину. Уезжая через неделю узнал о известном решении облсовета НКАО – о присоединении области к Армении. В последствии новоявленные “младотурки” ответили событиями в Сумгаите. В 1915-м году не удалось полностью истребить мой народ, надо было окончить некогда начатое дело. Москва упорно игнорировала и молчала. Молчал и я, тихо утирая слезы. Мне было очень обидно. Опять в мире нашли козлом отпущения мой народ. Все говорили, что так и надо нам, нечего выступать, вот опять эти армяне. Идеологическая машина работала четко – вдруг, все стали друзьями армян, настаивали, что армяне не понимают, чего хотят. В историю никто не хотел смотреть, мол, зачем вам Карабах, мы же одна единая семья и предпринимать ни чего не надо и делить нам нечего. Появились новые друзья армян и новые сочувствующие. Многие, не понимая суть проблемы, предлагают армянам и азербайджанцев собраться вместе и проучить этих строптивых карабахцев, тогда ни кто выступать не станет. В их понимании – это называется демократизация и гласность, право каждого народа на независимость и свободу выбора своей судьбы.

В 1988-ом году окончил академию и получил назначение в Уфу. А 7-го декабря того же года новая трагедия для армян – землетрясение, унесшее десятки тысяч жизней, сотни тысяч остались без крова, много детей остались сиротами. И природа учинила геноцид против моего народа. Все против нас. Ну почему тяжелое горе только для моего народа. За что Бог наказывает только нас. Продолжают кипеть страсти на Кавказе. Каждый решил наказывать другого, но за какие грехи, непонятно. Появляются какие-то партии, фронты и непонятные движения. Все хотят, пока история предоставила шанс, любым путем прийти к власти. Необходимо кого-то обвинить, найти для этого врага – внешнего или внутреннего. Решили все разрушить, решили, что раньше жили плохо и, надрываясь, кричали, что только они могут исправить сложившуюся ситуацию. Старые вожди, еще верующие и в Бога и в свою партию, умоляют, упрашивают, но их игнорируют. Народы словно разозлились, чего хотят непонятно, наверное, крови. Если беда, то лучше сразу и побольше. Потом решили из центра обуздать лидеров на местах, но людям лучше новый лидер, чтобы был какой-нибудь инцидент, лучше, чтобы были жертвы. Нашли место – Баку, и жертвы нашлись – армяне. Зачем далеко идти, ведь армяне всегда рядом. Ввели войска, приняли непонятные меры, опыт имелся, все отрабатывалось по старому сценарию. Оборзели армяне, решили отделяться, не допустим! А дальше массовые депортации с грабежами и издевательствами. Не нашлось в центре порядочного политика, чтобы поднял голос разума. Вот прибалтийцам повезло, за них выступило все мировое сообщество, а о нас забыли. И вот полилась армянская кровь.

В октябре 1989-го года направили в Кяхту. На душе нарастает тревога, тоскливо. Новоявленные “младотурки”, вместе с советскими войсками и местным ОМОН-ом, против мирного населения армянских сел Азербайджана и Карабаха. Так уже было в 20-е годы, все повторяется, дирижеры все те же. Служба стала каторгой. Тревожные сообщения о Карабахе в средствах массового оповещения. Но как уехать к своим, ведь там все свои, все родные.

Скоро армянский народ добивается своего – наконец независимость. Создается первый национальный полк, начались стычки, боевые действия против советских войск и местного ОМОНа в Геташене и Шаумяне. Кричат, что это незаконно, а где закон, когда убивают армян, сжигают их родные дома, выселяют людей, освобождая территорию для турков. А в Армении, в целях безопасности, при пособничестве советской армии мирно и тихо выселяются азербайджанцы. Большевики в Армении потерпели поражение. Они ни когда не были лидерами своего народа и всегда были в одной упряжке с коммунистами братского Азербайджана. Сволочи забыли, что армяне не азеры, и вот потерпели крах. Они просто сдались, зная, что найдут общий язык с новыми хозяевами, ведь перед золотом и зеленными бумажками трудно устоять. Новые лица – это те же старые, только в новой шкуре. Так случилось тогда, так будет и потом. С других планет ни кто не прилетел, все свои, все знакомые. Пограничные стычки каждый день. Обе стороны готовятся воевать, мира ни будет, это будет, наверное, последним боем.

1990-й и 1991-й годы надежд, что нас офицеров-армян вызовут на Родину. Но еще рано – у нового парламента нет таких полномочий. Приехал в отпуск на Родину. Первые встречи с новыми военными лидерами, первые обещания, что помогут в переводе в национальную армию. Возвращаюсь на место службы. Ответа нет. Пишу письмо председателю парламента Армении, комитету обороны, тишина. Пишу снова, опять молчание. В феврале 1992-го, наконец, получил письмо с благодарностью от президента страны. В марте снова вырываюсь в отпуск и приезжаю на Родину – прямо в министерство обороны Республики. Беру отношение и обратно на место службы. И, наконец,долгожданное разрешение со стороны командования о переводе. 19-го мая 1992 года прибыл в Ереван и прямо в 1-й десантно-штурмовой полк, которым командовал мой товарищ по училищу Ашот Петросян. Принял. Вместе убыли к заместителю министра обороны. Сразу назначили заместителем командира ДШП. 24-го мая в составе полка принял воинскую присягу на верность в служении республики и моему народу. Присягнувших поздравил сам министр обороны Вазген Саркисян. 28-го мая в День Независимости Республики участвовал в параде войск на площади Свободы.

2-го июня вызвал к себе заместитель министра обороны А. Кочарян. Сказал, что после взятия Шуши и Лачина, в гуманитарном коридоре никого нет, необходима организация обороны коридора. Я готов, я для этого приехал, это мой долг, к этому я готовился всю свою жизнь. А вот десантно-штурмовой полк не был готов. Странно. Пол года личный состав полка не занимался боевой подготовкой, штат не укомплектован, кроме строевой подготовки ничего. Странно. Почему многие, и, как правило, трусливые, тщеславные начальники любят только поверхностную показуху? Что за болезнь? Ведь борьба велась против этого, против бюрократизма. А в ДШП только строевая подготовка и строевые песни. Красят все – что можно, что нельзя, главное показать надуманную организованность. Зачем готовится к войне? Так лучше и легче – приедет с верху кто-нибудь, будет что показать для требования очередной звездочки на погоны. Им войны не нужно. Лучше так – мирно. Звездочки вроде большие, но зато легкие. Зачем тяжести таскать, пускай негры таскают, а если негров нет, то найдут. А вообще лучше иметь много денег, они душу греют, тепло доходит до тысяча градусов. Не дай Бог в кабинете пыль. Что, секретарша не в духе? Ну и долой ее, а что с ней церемониться. Зачем вообще долг чтить? Мой кабинет, мой дом, мои машины, и желательно различных марок. И лучше побольше рации – дома, в кабинете, в машине. Везде связь, чтобы выглядеть в глазах лиц определенного круга своим. Опоздал кто-то на службу – уволить. Назначить испытательный срок на верность, без получения зарплаты. Зачем отдавать приказом, назначая на должность, лучше ВРИО, ведь нечего постоянного не бывает. Решать кто свой, а кто чужой. Быть в части на положении вершителя судеб. Не нравится, иди жалуйся, все равно ни чего не изменится. Зачем солдаты, а тем более офицеры? Чем меньше людей, тем меньше забот. Необходимы только покой и комфорт. А о войне пусть думает правительство, и о солдатах тоже. Пусть принимают соответствующие законы об армии. А то, что идет война, ну и что, пусть другие воюют, надо просто отметиться там – на войне, ненадолго, а потом раскрываются все двери и все идет как по маслу. Вот вся философия и психология многих, с которыми мне пришлось общаться в конце мая 1992-го года. И так будет во время войны, и так будет потом.

Завоевать независимость нелегко, еще труднее ее сохранить и защитить. Блокада – это медленная смерть. Надо искать компромиссы с соседями. Митингами ничего не добьешься, ими сыт не будешь. Верхи не работают. Государство на пороге катастрофы. Правительство уверяет, что все хорошо, а все беды списывают на войну. У людей нет работы, заводы и фабрики закрыты и тихо распродаются псевдособственниками. Народу трудно, многие уезжают, идет вынужденная утечка мозгов. Тяжело покидать Родину, но покидают. Надо бороться за каждого, но некому. Надо искать выход, а он один – надо восстанавливать экономику страны. Только созиданием можно выйти из кризиса. Кругом нищета, количество голодающих с каждым днем растет. Везде громадные очереди. Транспорт практически стоит. Народ уже равнодушен ко всему – остыли после митингов и обещаний новых лидеров. Нет единства нации, каждый сам по себе. Появляются правящие кланы и мафиозные группировки во всех государственных структурах. Всеобщее обнищание народа, мафия торжествует, проституция и наркомания –  обычное явление, алкоголизм принял всеобщий характер. Больная нация, необходимо срочное лечение. Если с первых дней независимости все обратились на запад, то впоследствии поняли, что надо полагаться только на себя, искать выходы из создавшегося положения, используя все каналы. Надо быть с Россией. Надо полностью использовать возможности соотечественников – деловых людей, дать им возможность работать на Республику. Россия велика, и она простит нас за наши грехи. Мы обидели русских, а зря. Друзей и братьев по Христу нельзя обижать, Бог не простит. Но, не смотря ни на что, русские все равно с нами и помогают чем могут, хотя им также нелегко. У них тоже все разрушено. Горбачев разрушил, и Ельцин продолжает разрушать. Но Россия восстановится, русские умеют это делать, им все по плечу и Россия еще будет процветать. У русских характер твердый, а Россия не злая, она добрая как мать.     

ԱՄԵՆԱՀԵՏԱՔՐՔԻՐ    ՄԱՍԵՐԸ   ՀԵՏԵՒՅԱԼ   ՀՂՈԻՄՈՎ,   ԱՅՆՏԵՂ   ԿԲԱՑԱՀԱՅՏԵՔ   ՇԱՏ    ԳԱՂՏՆԻՔՆԵՐ   …  REMIK MARDANYAN